Европа начала масштабную атаку на вознаграждения директоров
Под натиском общественного мнения и законодателей компаниям приходится менять компенсационную политику, и огромные премии по итогам года для руководителей и удачливых трейдеров могут уйти в прошлое. Тем не менее за хорошего менеджера бизнес по-прежнему готов платить щедро, в том числе и в РоссииЭрнесто Бертарелли, владелец инвестфонда Ares Life Sciences
Меня очень беспокоит, какие выводы и решения будут сделаны на основании этого кризиса. Сейчас все выглядит так, что финансовые институты плохие, мы пытаемся наказать банкиров, собираемся резать зарплаты и вводить ограничения <...> Политики принимают не экономические решения, а те, которые подсказывает общественное мнение. И некоторые из решений, принятых политиками, на мой взгляд, ошибочные – например, ограничение зарплат: некоторые люди стоят дороже, чем другие. Ограничения на хедж-фонды, уменьшающие их гибкость, применение опционов, деривативов, умных рыночных стратегий – это тоже ошибка, поскольку снижает ликвидность и конкурентоспособность тех рынков, на которых вводятся подобные ограничения. Лондон, Франкфурт, Париж до кризиса были довольно конкурентоспособны на глобальном уровне, но реакция политиков может снизить их конкурентоспособность. Я опасаюсь, что решения, принятые политиками как реакция на кризис, сделают Европу менее конкурентоспособной <...> Как можно говорить, что должны быть конкурентные продукты, но не должно быть конкуренции за капитал? Я думаю, что это тоже политический, но не финансовый ответ на финансовый кризис. Это очень хорошее объяснение для избирателей, почему у их пенсионных фондов и банков проблемы, – во всем виноваты хедж-фонды и богатые парни, но экономического смысла в этом нет. «Ведомости», 2010 г.
Патрик Тома, генеральный директор Hermes International
Компании-производители создавались семьями или акционерами и имели индустриальное мышление. Но сегодня экономика перешла под власть финансистов. Мечта промышленника – передать компанию своим наследникам в блестящей форме. Мечта финансиста – заработать денег к ближайшему Рождеству <...> Когда мой предшественник, Жан-Луи Дюма, выводил Hermes на биржу, один аналитик спросил его: «Какова ваша финансовая стратегия?» И получил ответ: «Моя финансовая стратегия – чтобы мои внуки мною гордились». Вот это стратегия семейного предприятия! Которое также хочет быть прибыльным, растущим и проч. Но финансист ни за что бы так не ответил. Финансист бы сказал: «Моя стратегия – увеличить кэш-флоу на 13% и к следующему году добиться рентабельности в 20%». К нам это не имеет никакого отношения. Наши проекты планируются на 5, 10, иногда 20 лет вперед. Время – это очень важно. Но время для промышленника течет не так, как для финансиста. И попытки сдвинуть время чреваты экономическими катастрофами: увеличением безработицы, снижением качества продукции, ростом социального неравенства <...> Финансисты заходят в капиталы промышленных предприятий, выкачивают из них прибыль, быстро и несправедливо обогащаются и бросают их умирать. Хедж-фонды уводят деньги у будущих поколений – у наших детей. Необходимо остановить этот процесс! «Ведомости», 2011 г.
Рекорды России
В России рекордный «парашют» получит в течение двух лет бывший гендиректор «Норильского никеля» Владимир Стржалковский – $100 млн. Крупные бонусы гендиректорам были выплачены по итогам реформы РАО ЕЭС. «Ростелеком» выплатит экс-президенту Александру Провоторову 201 млн руб. Размеры «золотых парашютов» в России нужно ограничить, заявил в марте президент Владимир Путин.
Европа начала масштабную атаку на вознаграждения. В феврале Еврокомиссия решила с 2014 г. ограничить бонусы банкиров размером их годовой зарплаты (при горячем одобрении акционеров двумя – максимум). В начале марта Швейцария, которая не входит в ЕС, провела референдум о вознаграждении топ-менеджеров местных публичных компаний. Почти 70% его участников проголосовали за право акционеров заблокировать компенсации руководства, а также за запрещение щедрых подъемных и «золотых парашютов». Ограничение на бонусы в ЕС может быть распространено на фонды для розничных инвесторов UCITS, сообщает Bloomberg. Планы сделать решение акционеров по вознаграждениям обязывающим есть и у Великобритании, а Нидерланды уже требуют, чтобы компенсация некоторых топ-менеджеров была одобрена акционерами.
Законодателей не останавливает даже тот факт, что лиссабонский договор, вступивший в силу в 2009 г., не разрешает властям ЕС регулировать компенсации сотрудников. Бонус – это «награда», а не компенсация, поэтому договор к нему не применим, отмечает представитель Европарламента. Европарламентарии не скрывают, что закон против бонусов спровоцирован желанием наказать банкиров за финансовый кризис 2008 г.
Финансистов эти ограничения, мягко говоря, не радуют. «Где все это остановится? – беспокоится гендиректор крупной управляющей компании. – Выйдет ли это за пределы фондов UCITS? Выйдет ли за пределы финансового сектора и затронет ли розничный?» По его словам, последствия в виде сокращения рабочих мест почувствуют на себе многие секторы, поскольку у управляющих инвестфондов не будет стимула делать крупные инвестиции. Сейчас бонусы – это поощрение за результат работы управляющего, чем больше и удачнее он инвестирует, тем больше зарабатывает. Чтобы компенсировать потери сотрудников, банки повысят базовые зарплаты. Только в Великобритании они вырастут на 500 млн фунтов ($746 млн) ежегодно, отмечает Эндрю Бейли, который возглавит новый британский банковский регулятор.
Бонусная культура
В Лондоне старт реформе финансового сектора и зарождению бонусной культуры был дан в 1986 г. в результате так называемого «большого взрыва». Тогда было ослаблено регулирование Лондонской фондовой биржей (LSE): отменены минимальные фиксированные комиссии, а на биржу были допущены банки и иностранные учреждения.
С резким развитием финансового сектора компенсации в нем тоже сильно выросли. Сейчас многие финансовые компании 30–70% годового дохода отправляют в карманы сотрудников, а не выплачивают в виде дивидендов инвесторам или вкладывают в бизнес. Погоня за крупным вознаграждением заставляет сотрудников рисковать деньгами не только банка, но и клиентов, а платить за таланты работодателям приходится дорого. «В банках компенсационная политика превращается в гонку вооружений», – говорит Робин Ферракоун, гендиректор консалтинговой фирмы Farient Advisors, специализирующейся на компенсациях. В 2008 г. Citigroup заплатил звездному энерготрейдеру Эндрю Холлу $90 млн.
Решение о выплате бонусов принимает комитет по компенсациям при совете директоров или сам совет. «С точки зрения как акционерного права, так и здравого смысла вопрос об уместности и размере выплаты бонусов топ-менеджерам – очевидная прерогатива не совета директоров, а акционеров компании», – полагает директор аналитического департамента «Норд-капитала» Владимир Рожанковский. Но этот вопрос упорно не вносится в повестки дня акционерных собраний, отмечает он, и переходит на отпуск финансовым регуляторам, которые «не без чувства зависти» применяют максимально рестриктивные и жесткие меры – правило Волкера – в Штатах, «Базель III» – в Европе.
«Бонусная культура, которая складывалась много лет, позволяет компании гибко управлять расходами, – цитирует Bloomberg начальника лондонского отдела Deloitte по компенсациям Стивена Кейхилла. – В хорошие времена она может платить много, в плохие времена – меньше». Но, как показал кризис, убытки компании и вознаграждение сотрудников не всегда находятся в прямой связи. В марте 2009 г. страховая компания AIG выплатила $168 млн сотрудникам лондонского подразделения финансовых продуктов, получившего в 2008 г. убыток в $40,5 млрд. Разразился скандал: в сентябре 2008 г. именно из-за лондонского подразделения AIG была на грани коллапса, на ее спасение минфин США выделил почти $180 млрд. В итоге Кеннет Файнберг, курировавший в администрации президента США компенсационную политику компаний, потребовал от AIG сократить выплаты в 2010 г. на $198 млн и убедить сотрудников вернуть $45 млн, полученных в 2009 г.
Бонусы в Швейцарии
UBS, крупнейший швейцарский банк, за последние годы стал фигурантом нескольких громких скандалов. Сначала он выдал имена части клиентов налоговым властям США, затем получил $2 млрд убытка от несанкционированных действий трейдера Квеку Адоболи, а совсем недавно заплатил $1,5 млрд по обвинениям в манипулировании процентными ставками.
Потеряв в кризис, по данным Reuters, $50 млрд, UBS проводит реструктуризацию. «Мы на пути трансформации нашего инвестбанка», – заявил в феврале его гендиректор Серджио Эрмотти.
Наводить порядок в инвестбанке был приглашен Андреа Орсель, до этого 20 лет проработавший в Merrill Lynch (теперь подразделение Bank of America; BofA). За переход из BofA швейцарский банк заплатил в 2012 г. Орселю 24,9 млн франков. В 2008 г. вознаграждение Орселя в Merrill Lynch (там он готовил сделку между Royal Bank of Scotland и ABN Amro, ставшую для британского банка роковой) составило $33,8 млн.
В 2012 г. более 30% акционеров UBS проголосовали против планов по компенсациям менеджменту, включая 4 млн франков ($4,3 млн), которые должен был получить новый председатель совета директоров UBS Аксель Вебер. Акционеров не устраивали результаты UBS в 2011 г., а также убыток, который принес Адоболи. Но в 2012 г. голосование акционеров не имело обязывающей силы. Мартовский референдум заставит с мнением акционеров считаться – если бы голосование проходило сейчас, вознаграждение топ-менеджеров было бы пересмотрено.
Впрочем, это уже удалось сделать акционерам другой швейцарской компании – фармацевтической Novartis. В феврале из-за возмущения акционеров ей пришлось отменить «золотой парашют» основателю компании Даниэлу Васелле. Он должен был получить 72 млн франков ($76 млн) в обмен на согласие в течение шести лет после ухода из Novartis не работать на ее конкурентов.
Швейцарцы, и так преуспевшие в борьбе с бонусами больше других стран, на достигнутом останавливаться не намерены. По данным WSJ, до конца года в стране пройдет еще один референдум, на котором жители страны решат, могут ли выплаты топ-менеджерам более чем в 12 раз превышать самое низкое вознаграждение, которое компания платит своим сотрудникам. В 2011 г. в крупных швейцарских компаниях самые высокие вознаграждения в 93 раза превышали самые низкие по сравнению с 14 разами в 1998 г. (данные Швейцарской федерации профсоюзов).
По другую сторону Атлантики...
В отличие от Европы США не собираются ограничить бонусы законодательно. Закон Додда – Фрэнка, вступивший в силу в США летом 2010 г., разрешил акционерам голосовать за вознаграждение топ-менеджеров, но голосование не имеет обязывающего характера.
Весной 2012 г. 55% акционеров Citigroup отказались одобрить $15-миллионное вознаграждение гендиректора Викрама Пэндита. Но для банка это не было руководством к действию. В ноябре 2012 г. Пэндит внезапно подал в отставку, которую рынок расценил как увольнение. Тем не менее за 2012 г. Citi заплатил ему $6,7 млн.
До кризиса базовая зарплата составляла небольшую часть в вознаграждении трейдеров и топ-менеджеров Уолл-стрит, основная часть приходилась именно на бонусы. О том, сколько они заработали за год, банкиры узнавали в начале декабря, а сами деньги поступали на счета в начале следующего года. После этого можно было менять место работы. Инвестбанки перекупали друг у друга не только звезд, но и целые команды трейдеров, и в начале года газеты пестрели заголовками о том, что Goldman Sachs, Deutsche Bank, UBS, Morgan Stanley и др. переманили у кого-то из конкурентов сотрудников. Ротация происходила постоянно – некоторые банкиры, успешно достигнув целей, которые им новый работодатель поставил в начале года, завершив год, переходили в другой банк, инвестбутик, хедж-фонд и т. д. О долгосрочных целях не думали – было не до того, бонусы платили за краткосрочные достижения. Когда грянул кризис, отвечать за это пришлось руководству банков. Один за другим гендиректора банков Уолл-стрит стали отказываться от бонусов. Правда, как сообщали СМИ, в некоторых случаях такому решению предшествовало получение письма от прокурора штата Нью-Йорк Эндрю Куомо.
С тех пор на Уолл-стрит многое изменилось. Новые законы требуют, чтобы большая часть бонусов выплачивалась не деньгами, а опционами на акции, причем с рассрочкой – чтобы у банка была возможность заморозить выплаты, если через 2–3 года выяснится, что действия сотрудника принесли ему убытки. Morgan Stanley не так давно сообщил своим трейдерам и инвестбанкирам, что бонусы за 2012 г. они получат четырьмя равными траншами, первый из которых будет выплачен в мае 2013 г., а последний – в январе 2016 г.
По некоторым оценкам, от новых ограничений в Европе могут пострадать интересы более чем 5000 банкиров. Уже есть примеры, когда недовольные уходили в хедж-фонды, которые регулируются гораздо меньше, чем банки, а платят так же щедро. Но всех желающих хедж-фонды, скорее всего, принять не смогут.
Да и сами банки, пусть даже с урезанными вознаграждениями, не потеряют привлекательности. «Я обожаю эти правила, – говорит партнер британской Algebris Investments Давид Серра. – Никто не хочет, чтобы банки превратились в машины по производству денег, пусть остаются системой обеспечения». По его мнению, ограничения на бонусы приведут к росту стоимости [банковской системы] благодаря тому, что она станет более надежной, и это уравновесит падение доходов.
...и в России
Маловероятно, что инициативу [ЕС по ограничению бонусов] подхватят российские банки, полагает управляющий партнер CS EMEA Эльвира Муратова, тогда как вот финансовые структуры, входящие в глобальные банковские группы, возможно, будут вынуждены принять новые условия. Если специалист приносит банку многомиллионные сделки, его будут удерживать любыми средствами, отмечает Муратова, даже если вступят в силу бонусные ограничения, то найдутся другие пути удержания и мотивации лучших – например, льготные условия инвестирования или налогообложения и множество других вариантов.
Большинство российских «топов» – это уже не иностранцы, как было до кризиса, а «люди из вертикали власти», так что в нашем варианте подобные инициативы [по ограничению бонусов] будут больше напоминать узаконивание «отрубания собственных хвостов», что маловероятно, отмечает Рожанковский. Он напоминает про снижение компенсационных пакетов в «Роснано», где «все происходит мирно и без эксцессов», поскольку государство – главный акционер «Роснано». Такой путь более естественный и менее болезненный, чем законодательный, резюмирует Рожанковский.
Во многих компаниях стратегия поощрения менеджмента привязывается к общей стратегии, отмечает партнер Amrop Russia Игорь Чугай. Но даже в долгосрочных бонусных и опционных программах есть множество нюансов, которые могут «поставить под угрозу само существование компании», предупреждает он. Если бонусная программа привязана к росту капитализации компании, есть риск, что менеджеры могут выжать из нее все соки, повысить эффективность, но при этом сократить все перспективные стратегические разработки. В итоге компания может показать выдающийся результат с ростом капитализации на отрезке 3–5 лет, но после получения бонусов-опционов топ-менеджмент покинет ее, оставив без перспективных разработок и обескровленной, отмечает Чугай.
Для России европейские тенденции далеко не всегда бывают законом. В начале марта комитет по вознаграждениям наблюдательного совета X5 Retail Group из-за «волатильности мировой экономики» предложил изменить систему мотивации топ-менеджеров. Сейчас их доход складывается из трех частей: зарплаты, денежного бонуса и вознаграждения акциями. Денежный бонус можно получить по итогам года, акции (GDR) – через два года после вознаграждения, а продать их можно только еще спустя два года. Теперь наблюдательный совет предлагает платить только деньги: треть выплачивать по итогам года, оставшиеся две трети – в течение двух следующих лет. Новая система должна быть утверждена собранием акционеров в конце апреля 2013 г.